После окончания показа фильма «Жена Чайковского» кто-то спросил в кинозале: «Интересно, о чем был этот фильм? Надо почитать, что Серебренников хотел им сказать…». А режиссер хотел сказать, что «…русская культура всегда была про хрупкость человека, про ценность человеческой жизни, про сочувствие к маленьким людям, к их душам и судьбам…». Так Кирилл Серебренников выразился в интервью.

Для меня же этот фильм о душевных муках, об эмоциональной боли человека, женщины, которая живет, отрицая реальность, не ведая, кто она такая и что с ней происходит. Это как раз тот случай, когда сюжет фильма совершенно не важен. Декорации, персонажи и содержание могут быть какими угодно! Неизменными остаются лишь душевные страдания человека, которые так искусно сумел передать режиссер.

«Катастрофический брак, заключенный на условии «братской любви» Чайковским, предпочитавшим близость мужчин, и очарованной им Милюковой, после шести недель совместной пытки длился лишь на бумаге, да в воображении Антонины Ивановны», так описывают критики-современники это драму. На мой взгляд, ключевой здесь является фраза «в воображении».

Да, именно в воображении, во внутренней психической реальности случаются все катастрофы. И если у человека отсутствует способность справляться с собственной ментальной болью, с эмоциями такой интенсивности, что им нет ни конца ни края, то они эвакуируются. Эвакуация может происходить в собственное тело и тогда возникает психосоматика; или в тело социума и тогда человек начинает совершать преступления; или во внешний мир (через органы чувств) и тогда развиваются галлюцинаторные психозы.

Еще одним следствием насилия эмоций может быть атака и разрушение этих эмоций, так называемая атака на [эмоциональные] связи. Тогда, чтобы избежать невыносимую боль и фрустрацию, человек формирует определенные мировоззрения, идеалы и сверхценные идеи.

Но нетерпимость и избегание фрустрации всегда подразумевает нетерпимость к контакту с реальностью, ведь фрустрация присуща самой жизни, самому бытию. Крайнее отрицание реальности приводит к трансформации в галлюциноз, как ее назвал Бион, и является источником тяжелых психопатологий.

С этой точки зрения, сверхценная идея Антонины Милюковой могла бы быть абсолютно любой. Начиная с превознесения тела над духом, что вылилось бы в нервную анорексию. И закачивая тем, что она могла бы стать одержимой религиозными идеями и превратиться в религиозного фанатика. Однако Антонина «выбрала» стать «женойчайковского».

Звучащие в фильме стихи Алексея Апухтина, которые он написал в 1873 году, прекрасно иллюстрируют переживания Антонины:

«Мухи, как чёрные мысли, весь день не дают мне покою:

Жалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою!

Сгонишь одну со щеки, а на глаз уж уселась другая,

Некуда спрятаться, всюду царит ненавистная стая,

Валится книга из рук, разговор упадает, бледнея…

Эх, кабы вечер придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее!

Чёрные мысли, как мухи, всю ночь не дают мне покою:

Жалят, язвят и кружатся над бедной моей головою!

Только прогонишь одну, а уж в сердце впилася другая, —

Вся вспоминается жизнь, так бесплодно в мечтах прожитая!

Хочешь забыть, разлюбить, а всё любишь сильней и больнее…

Эх! кабы ночь настоящая, вечная ночь поскорее!»

Мухи, как черные мысли и мысли, как черные мухи… И нет ей покоя ни днем ни ночью. Как думаете, как часто встречается такое состояние? Часто. Пациенты могут рассказывать любые сюжеты: про работу, семью, отношения, политику… Но знаменатель у этих историй всегда один –эмоциональная боль такой интенсивности, что ее тут же эвакуируют, избегают, изолируют вместо того, чтобы проживать.

Посмотрите фильм с этого ракурса, и "увидите", как трансформация эмоциональной боли в галлюциноз разрушает здравый смысл.

PS. Я не читала историю Антонины Милюковой, возможно, что она была душевно больна. Первая сцена, в которой Чайковский встает из гроба, чтобы сказать ей как он ее ненавидит, могла быть ее галлюцинацией (хотя не факт). Но это не меняет моей гипотезы о том, что она проходила через адские мучения, свято охраняя свою сверхценную идею быть «женойчайковского», без критики к поведению и к состоянию, и без контакта с реальностью.