Кто-то однажды сказал: «Дети живут в своем собственном маленьком мире... и мы не можем попасть туда. Он потерян для нас навсегда. Однажды мы были там, но где-то на жизненном пути обронили ключ от двери, которая ведет в этот мир».

Большинство родителей забывают свое собственное детство и вытесняют то, что они чувствовали и думали, когда были маленькими. Как следствие, они испытывают большие трудности с пониманием того, как их собственные дети мыслят, и с большим трудом добиваются живого общения с ними.

Такая «забывчивость» часто приводит к существованию двух отдельных миров, которые лишь изредка пересекаются, побуждая родителей реагировать на своих детей как на жителей другой планеты: либо игнорировать их, либо пытаться изменить, делая взрослыми, либо терять терпение, выходя из себя и часто бывая жестокими.

С точки зрения ребенка, все эти реакции равносильны ощущению того, что с ним несправедливо обращаются, что он не существует, но прежде всего, ощущению его бездонного одиночества.

«Не так давно, сидя в кафе, я наблюдал за мужчиной за соседним столиком, который был очень сосредоточен, работая на компьютере. Через несколько минут в кафе вошла молодая женщина, возможно, его жена, неся на руках маленького мальчика не старше трех лет, который крепко обнимал ее.

Поцеловав малыша несколько раз, она опустила его на пол, затем повернулась, обняла и поцеловала мужчину, и в течение нескольких минут смотрела на экран его компьютера. Она повернулась к мальчику, достала из сумочки маленькую машинку и передала ее ребенку, тот подержал ее несколько секунд, а затем сердито бросил на пол.

Женщина подняла ее, отдала ему обратно, и он тут же бросил ее снова. Затем, очень рассердившись, она отругала его за плохое поведение. Мужчина, по-прежнему сосредоточенный на своей работе, позвал ее; она обошла стол и, с любовью прижавшись к его щеке, посмотрела на экран компьютера через его плечо. В это время маленький мальчик подошел к отцу и начал бить его по ноге, на что отец в гневе закричал: «Прекрати сейчас же! Перестань! Веди себя прилично».

Были ли эти родители способны понять смысл поведения своего маленького сына? Если бы мать, например, подошла к другому столику, и так же нежно и страстно обняла и поцеловала незнакомца, как она это делала со своим мужем, вполне возможно, что ее супруга охватила бы ревность и он напал бы на них. Очевидно, что, если бы кто-то наблюдал эту сцену, то он не стал бы кричать мужу: «Прекрати сейчас же! Перестань! Веди себя прилично», а, скорее, понял и поддержал бы его гнев.

Единственная разница между реакцией ревнивого ребенка и ревнивого отца заключается в том, что любой взрослый, ставший свидетелем этой ситуации, понял бы и оправдал действия родителя, но поставил бы под сомнение агрессию ребенка по отношению к отцу, посчитав это плохими манерами! Однако, с точки зрения ребенка, его реакция была логичной, а эмоции родителей по отношению к нему – абсурдными» (Рафаэль Лопес-Корво).

Если взрослые из раза в раз оказываются неспособными понять своего ребенка, то такое непонимание становится постоянным паттерном и остается в нем до конца его жизни. Оно увековечивает бессознательную «жизненную силу» эмоций, которые переживает одинокий, несправедливо и неправильно понятый ребенок внутри каждого из нас.

Чтобы справиться с болью, психика ребенка расщепляет и проецирует эмоции. Причем, они могут оставаться вытесненными и полностью отделенными от конкретного события, вызвавшего их, настолько долго, пока другие события, уже в зрелом возрасте, не «активизируют» их.

Другими словами, крик однажды непонятого ребенка будет повторяться бесконечное количество раз в бессознательном взрослого человека. Такое состояние Рафаэль Лопес-Корво назвал «эмоциональной запутанностью».