Каждый взрослый человек без исключения имел, имеет и будет иметь дело с теми или иными формами детских травм, или с собственным «внутренним плачущим ребенком», которого когда-то не поняли родители, и который все еще остается непонятым «взрослой частью» его психики.

Травма, о которой идет речь, происходит с каждым ребенком незаметно, изо дня в день, для простоты назовем ее «переживаниями ребенка, которого не поняли» (этот концепт имеет также другие названия). Ее сложно проследить, и в большинстве случаев она не столь явна и очевидна, как, например, у людей, подвергшихся физическому или сексуальному насилию.

Более того, важной чертой такой травмы является то, что человеку чрезвычайно сложно вспомнить ее эмоциональные аспекты. Он может попытаться вспомнить ее интеллектуально, но связанные с ней эмоции, которые ее структурируют, обычно остаются вытесненными.

Тем не менее, именно эти травмы оказывают самое мощное и определяющее влияние на психику любого человека. Причем, форма или характер переживаний в течение жизни могут меняться и выражаться по-разному (проблемы на работе / в личной жизни / болезни / и так далее), но их бессознательный смысл всегда будет оставаться неизменным.

Другими словами, эмоции, которые каждый взрослый человек (почему-то) переживает снова и снова, в самом раннем детстве были направлены на его родителей, и представляют собой травматические состояния, которые с тех пор остаются замороженными, постоянно повторяясь в бессознательном.

В клинической практике очень важно максимально быстро определить специфические характеристики этой травмы. Потому что как только ее содержание прояснится, то можно будет увидеть, что обычно все то, что вытекает из психопатологии любого пациента, является повторением ее сути.

Давайте рассмотрим клинический пример. «Женщина сорока лет, уроженка Индии, в восемнадцать лет вышедшая замуж по расчету за мужчину на пятнадцать лет старше ее, пришла в семейную терапию из-за непрекращающихся споров с мужем. Они постоянно ссорились, как будто это было детское «соперничество братьев и сестер».

Я сказал, что они вели себя так потому, что в психике каждого из них было две части: взрослая часть (нетравмированное состояние), которая хотела улучшить их отношения и поэтому «пришла» в терапию; и другая часть (травмированное состояние), которая, как в детстве, испытывала потребность обвинять другого в том, что он «плохой», чтобы почувствовать себя «хорошим» в глазах матери, которая также являлась частью психики каждого, и которую они проецировали в меня.

У них было бессознательное желание, чтобы я «спас» их от беспомощного состояния, которое они придумали и воспроизвели каждый в своей в психике, следуя сценарию, усвоенному в детстве. Они попали в ловушку порочного круга повторений. Хотя, на самом деле, то, что они действительно сделали, так это сами загнали себя в эту ловушку.

Этот механизм всегда присутствует в любых разногласиях и непрекращающейся взаимной агрессии, с которыми сталкивается каждая пара» (пример описан Рафаэлем Лопесом-Корво в книге «Травматическое одиночество детей»).

Тогда почему, спросите вы, наша нетравмированная или взрослая часть не вмешивается, чтобы спасти нас, когда наша детская часть или травмированное состояние контролирует нашу психику? Об этом в следующем посте.