В продолжении размышлений о том, что с происходит в психике взрослого человека, я хотела бы написать несколько постов, посвященных эмоциональным путаницам, которые возникают в детстве и потом сопровождают нас всю жизнь.

Например, путаница между целым и частями целого. Она является следствием неспособности родителей отличить ребенка, как целое, от его конкретного поведения, которое они пытаются изменить или порицают.

В конце концов, мы корректируем не личность ребенка, а лишь пытаемся изменить определенные действия, которые считаем неприемлемыми. Наказание ни в коем случае не должно носить авторитарный характер, ребенок должен участвовать в принятии решения и понимать почему его наказывают.

В противном случае возникает опасность того, что ребенок перестанет осознавать то, что он существует как целое, как личность. Так или иначе, о наказании можно думать только тогда, когда речь идет об угрозе здоровью или целостности ребенка.

Приведу пример. «Мой пациент Артур работал менеджером. Начальник Артура, мистер Д., попросил его разобраться с миссис Л., другой сотрудницей, которая, как ему казалось, работала не очень хорошо.

Позже миссис Л. пожаловалась мистеру Д., что Артур был слишком груб и агрессивен, когда с ней разговаривал. Это побудило мистера Д. вновь обратиться к Артуру, но уже по поводу его поведения, и сказать, что, возможно, тот был слишком прямолинеен в разговоре с миссис Л.

Объяснив мне эту ситуацию на сессии, Артур сказал, что у него были сложные выходные, потому что он чувствовал себя очень расстроенным из-за всего произошедшего. Я сказал, что не понимаю, что так расстроило его; в конце концов, они жаловались только на его манеру разговаривать, которую он выбрал, обращаясь к миссис Л.

Он мог либо поставить под сомнение ту оценку, которую они ему дали, если был с ней не согласен, либо мог признать ее, если чувствовал, что то, что сказал ему мистер Д., является обоснованным. Он мог бы извлечь уроки из этого опыта и, возможно, даже изменить свою манеру общения.

Вероятно, он также был слишком строг к себе, наказывая себя до такой степени, что путал целое и его части. Артур чувствовал, что простой ошибки было достаточно, чтобы сделать из него неудачника, как если бы он отвез машину на свалку только потому, что у нее спустило колесо.

После паузы он вспомнил сон: он смотрел на огонь в камине, который напоминал ему камин в том доме, в котором он вырос, в его родной стране. И вдруг он увидел щенка, маленькую собачку, пытающуюся выбраться из огня, который оказался длинным туннелем, а не камином. Затем он открыл дверцу дымохода, вытащил щенка и увидел, что его лапки обгорели.

Я сказал, что, похоже, его внутренний ребенок, как и щенок, оказался в огне, сотворенном им самим, откуда его спасла его собственная взрослая часть, но не без ожогов. В конечном итоге возникал вопрос, как его внутренний взрослый мог препятствовать тому, чтобы детская часть овладевала его психикой? Ведь именно из-за этого происходила путаница целого с частями целого.

Будучи неспособным учиться на собственных ошибках или опыте, а также из-за ощущения одиночества, Артур был неспособен избежать того, чтобы «приятные выходные» превратились в «страшный пожар» (пример из книги Рафаэля Лопес-Корво «Травматическое детское одиночество»).

Полагаю, что каждый из нас попадал в ситуацию, когда казалось, что все пропало, и настроение было испорчено. Выход из нее всегда зависит от способности нашей взрослой или не-травмированной части брать под контроль нашу психику и логически управлять ею вместо того, чтобы это делали наши беспорядочные детские элементы…