Изначально еще Фрейд утверждал, что все тревоги являются травматическими. Они становятся хроническими в результате того, что возникает настороженность перед возможной опасностью. Эту настороженность постоянно воспроизводит наша психика помимо нашей воли, и связана она с нашими детскими травмами.

Также Фрейд заявлял, что «…принимая эту последовательность тревога -опасность - беспомощность (травма), мы можем резюмировать, что ситуация опасности — это ситуация беспомощности, которую мы однажды признали, запомнили и теперь ожидаем. Тревога же является первоначальной реакцией на беспомощность в травме и воспроизводится в ситуации опасности как сигнал о помощи».

Помимо ощущения беспомощности, существуют и другие факторы, которые способствуют сохранению хронической «сигнальной тревоги». Например, страх «ничегонеделания» или «отказа» от сигнальной тревоги, как только осознается анахронизм повторяющейся, но незапомненной детской травмы, как будто «ничегонеделание» несет в себе риск того, что можно фактически поддаться воображаемой угрозе.

Кроме того, возникает ощущение всемогущества, необходимости постоянно присутствовать и чувствовать себя совершенно незаменимым в борьбе с «надвигающейся опасностью». В результате такого отношения возникает неспособность делегировать, необходимость всегда присутствовать и быть настороже, что заставляет нас оставаться бодрыми, а, следовательно, у нас возникают проблемы с тем, чтобы заснуть.

Кстати, про засыпание. Огден, в свою очередь, утверждал, что: «Засыпание предполагает акт веры в нашу способность поддерживать свое существование в течение долгого времени, отказываясь при этом почти от всех форм сознательного контроля. Во сне мы отдаемся во власть своей внутренней поддерживающей среды» (цитата подсмотрена у Сергея Князева в готовящейся к публикации книги Томаса Огдена).

К этим концепциям Бион добавил еще один очень важный механизм: тревога, вызванная ранней травмой, будет только увеличиваться, если эго начнет прибегать к мельчайшему расщеплению и проецировать «аппарат мышления» вовне, защищаясь таким образом от стресса. А эго начнет, в этом нет сомнений!

Фобии же, с другой стороны, всегда являются выражением проективных идентификаций, создаваемых психотической частью личности, которая фабрикует причудливые объекты, обеспечивая эго лучшим контролем над опасностью, локализуя ее в конкретное время и место.

Ключевая характеристика хронической тревоги - это неспособность «назвать» исходную травму, поскольку существует ловушка из которой нет выхода, где ужас присутствует независимо от того, названа травма или нет. Это порождает своего рода страх, который мы можем обнаружить в загадке Эдипа.

Клинический пример из книги Рафаэля Лопеса-Корво «Дикие мысли»:
«Через пять месяцев после начала анализа с частотой три раза в неделю, пятидесяти-летняя Дебора, замужняя женщина, у которой не было детей, пришла на сессию и сказала: «Сегодня утром я чувствовала себя очень усталой, потому что не могла уснуть прошлой ночью. Мой муж был в отъезде, и я боялась, что кто-то может вломиться в мою спальню...

Знаете ли… Меня изнасиловали, когда мне было 17 лет. Я поехала в Аргентину и была в баре с подружкой. Было уже поздно, а я все разговаривала с барменом. Моя подруга сказала, что хочет пойти домой, потому что устала, а бармен сказал, что проводит меня до моего отеля, который находился за углом. Возможно, он что-то подсыпал мне в напиток, потому что я не помню, что произошло, но он изнасиловал меня. Я ничего не могла сделать, а еще я ничего не помню.

Тогда я задался вопросом: выходит, что тот бармен «изнасиловал ее психику» так, что более тридцати лет оставался замаскированным в ее воспоминаниях, готовый выскочить и заявить о себе, как только она окажется одна? Может ли его присутствие спустя столько времени быть оправдано тем, что она не хотела вспоминать, что именно произошло той ночью, и не хочет вспоминать сейчас?

Получается, что бармен не забыт именно из-за того, что она не хочет вспоминать? И что же это «такое», что она не хочет вспоминать, только чтобы не забыть? Что именно может быть тем удовольствием, которое она получает от этой повторяющейся дилеммы, и за которое она готова платить ценой своего ужаса?"